Блог

Dozen of articles. Improve your lifestyle now!

Тезаурус формальный и тезаурус функциональный

Гаспаров М.Л. Художественный мир М. Кузмина: тезаурус формальный и тезаурус функциональный

Выражение «художественный мир писателя» (или произведения, или группы произведений) давно уже сделалось расхожим, но до недавнего времени употреблялось оно расплывчато и неопределённо. Лишь в последние десятилетия, как кажется, удалось вложить в него объективно установимое содержание. Художественный мир текста, представляется теперь, есть система всех образов и мотивов, присутствующих в данном тексте. А так как потенциальным образом является каждое существительное (с определяющим его прилагательным), а потенциальным мотивом — каждый глагол (с определяющими его наречиями), то описью художественного мира оказывается полный словарь знаменательных слов соответственного текста. Чтобы эта совокупность образов стала системой образов, а опись художественного мира превратилась в описание художественного мира, она требует количественного и структурного упорядочения: во-первых, словарь этот должен быть частотным, а во-вторых, он должен быть построен по принципу тезауруса. Частотный тезаурус языка писателя (или произведения, или группы произведений) — вот что такое «художественный мир» в переводе на язык филологической науки.

Еще Б. И. Ярхо, не ставя задачи исчерпывающего описания художественного мира, вычислял степень наличия (например) темы любви в изучаемом тексте как долю слов, так или иначе относящихся к любви, от общего количества слов в тексте (Гаспаров, 1969). Важно, что при этом «относящимися к любви» считались не только слова этого семантического поля, но и синтаксически связанные с ними: не только слово любовь…, но и слова …сильна, как смерть. Потом, когда Ю. И. Левин впервые перешел к составлению полных частотных словарей сборников Мандельштама и Пастернака (Левин, 1966) и к наблюдениям над их семантическими пропорциями, то такие сочетательные связи перестали учитываться. Нам известно несколько работ, описывающих художественный мир поэта по принципу частотного тезауруса (см., например, Борецкий, 1978а, 1978б, 1979 — сопоставление художественного мира трех античных баснописцев) — все они, во-первых, ограничиваются учетом только существительных и прилагательных (глаголы труднее систематизируются и дают менее яркую картину), а во-вторых, группируют слова, разумеется, только по тематическому сходству, а не по тематической смежности: любовь отходит в разряд «психология», а смерть в разряд «биология», как бы они ни были связаны в тексте.

При таком подходе страдают главным образом две стороны словарной семантики: многозначность и метафоричность. Если слово день употреблено в контекстах ясный день, минувшие дни и а из стекла того [волшебного зеркала] струился день, то трудно надеяться, что первое употребление попадет в рубрику «неживая природа: атмосфера», второе — «общие понятия: время», а третье — «общие понятия: зримость». Скорее, в тезаурусе будет отмечено: «Общие понятия: время — …день (3 употребления)». Если слово тень употреблено в контекстах тень дерева, тень друга, тень на челе, Лень в зеркале, то тоже велика опасность, что в частотном тезаурусе эти значения смешаются. И подавно можно быть уверенными, что в словосочетаниях свет любви, пламень любви, волны любви, розы любви, крест любви и ярмо любви слово любовь останется в рубрике «человек: психология», а пламень, волны, розы, крест и ярмо разойдутся по рубрикам «неживая природа: огонь», «неживая природа: вода», «живая природа: растения», «человек: общество: религия» и «вещи: сельскохозяйственные орудия». Как обойти такие трудности — это пока остается делом интуиции и такта каждого отдельного исследователя.

Все это нимало не ставит под сомнение ценность частотных тезаурусов такого рода: нужно сперва знать, какие разнородные образы присутствуют в сознании поэта, и лишь затем ставить вопрос, как это разнообразие сочетается в единство. Но на самый этот вопрос наш тезаурус ответа не дает. Составив такую опись образного состава текста, мы не можем произвести обратной операции: реконструировать по полученной описи исходный текст. Ясно, что для такой реконструкции нужны дополнительные сведения — указания на специфические связи слов именно для данного текста. Обычный тезаурус (типа Роже), группирующий чувства к чувствам и оружие к оружию, а потом объединяющий чувства и ум в разряде «душевный мир», а оружие и одежду в разряде «вещи», — это тезаурус, построенный на сходстве. Такой тезаурус, который группировал бы чувства (напр., храбрость) и оружие (напр., копье) по текстовым ситуациям (напр., сражение), был бы тезаурусом, построенным на смежности — смежности самой различной степени, как в рамках фразы, так и в рамках целого произведения или группы произведений. Тезаурус первого, традиционного типа — по сходству — можно назвать тезаурусом формальным; тезаурус нового типа — по смежности — тезаурусом функциональным.

Если нужны напоминания о том, как важны именно эти ассоциации по смежности при восприятии художественного мира, то достаточно привести одно стихотворение того поэта, о котором у нас пойдет речь далее, — из «Осенних озер» М. Кузмина: «С какою-то странной силой владеют нами слова, и звук немилый иль милый — как будто романа глава. Маркиза — пара в боскете и праздник ночной кругом. Левкои — в вечернем свете на Ниле приютный дом. Когда назовут вам волка — сугробы, сумерки, зверь. Но слово одно: треуголка владеет мною теперь. Конечно, тридцатые годы, и дальше: Пушкин, лицей…» и т. д. Мы видим, как естественны, выразительны и кузмински-характерны все эти ряды ассоциаций — и в то же время, как далеки они от формальных рубрик «общество», «растительный мир», «животный мир» и «вещи: одежда».

Мы попытались построить параллельно тезаурусы обоих типов для одной и той же группы текстов — для 25 стихотворений М. Кузмина (1907–1908) Из книги «Сети», составляющих в сборнике часть III и разделяющихся на три цикла. Они обладают тематическим единством, интуитивно ощутимым, но нелегко формулируемым (труднее, чем, например, для соседних «Александрийских песен»); они позволяют сопоставлять внутритекстовую смежность в рамках стихотворения, цикла, раздела, а в случае нужды привлекать для сопоставления данные по другим разделам книги и книгам автора. Для начала мы ограничились опять-таки тезаурусом имен существительных — систематизация прилагательных, а тем более глаголов и наречий разработана еще недостаточно. Структура формального тезауруса, разумеется, не копирует механически Роже или иной общеязыковой образец, а рассчитана специально для анализа поэтического текста и подлежит дальнейшим усовершенствованиям (ср. несколько иную структуру в работах М. И. Борецкого).

Материал: Кузмин М. Сети: Первая книга стихов. М., 1908, с. 107–143: ч. III; I) «Мудрая встреча», 9 стихотворений, 172 словоупотребления имен существительных; II) «Вожатый», 7 стихотворений, 180 словоупотреблений; III) «Струи», 9 стихотворений, 148 словоупотреблений. Всего в трех циклах 285 слов, 500 словоупотреблений имен существительных (целиком повторяющиеся строки в стих. «С тех пор всегда я не один» не учитывались).

Формальный тезаурус (числа — количество словоупотреблений):

  1. Общие понятия: а) целое, части, движение, сила: мир 3; конец 2, покой, разделение, сила 3, слабость, удар; б) форма: круг, узор, черта; в) количество: вес, мера; г) причинность: беда, жребий, судьба; д) пространство: глубина, даль 3, простор, страна 2; е) время: вечер, время 4, грядущее 2, год, день 8, лето, май, минута, ночь, пора, полдень, прошлое, срок, утро 3, час 2; ж) чувственные свойства: блеск 3, блистанье, пурпур, свет 10, сияние 3, сумрак, тень 4, тьма, темнота, цвет; звук 2, молчание, тишина; горение, холод; з) знаковость: двойник, знак, клеймо, образ, сигнал. Всего 93 словоупотребления.
  2. Природа неживая: а) вселенная: звезды, Земля, небо 2, небосвод, планета, солнце 3; б) атмосфера: гром, заря 3, молния, облак(о) 2, радуга, туман; в) земля: алмаз 3, золото, камень, пещера, холм 2; г) вода: берег, волна 2, водопад, вода 3, воды, влага, капля, лед 2, море, пролив, поток, пучина, река 3, родник, снег, струя 3; д) воздух: воздух 2; е) огонь: дым, огонь 3, пламень 3, пожар. Всего 60 словоупотреблений.

III. Природа живая: а) целое: лог, поле; б) растительность: купина, куст, роза 6, сосна, хмель, цветок 2; в) животный мир: конь, птица, петух; г) организм и его продукты: жало, крылья 3; воск. Всего 22 словоупотребления.

  1. Человек телесный: а) тело: грудь 3, жилы, кровь 4, нога 3, плечи, палец 3, рука 6, сердце 14, спина, стопа, тело, хромец; б) лицо: взор 4, глаз 7, губы 2, голос, дуновение, дыхание, лик 3, лицо 4, око 3, слеза, ухо, уста 2, черты 2, чело, язык 2; в) жизнь и смерть: бремя, гибель, мертвый, могила, мученье, прах, рана 2, смерть, тление. Всего 84 словоупотребления.
  2. Человек духовный: а) целое: душа, дух 2; б) ощущения: слух; в) ум: загадка, мысль, сомненье 2; г) речь: лепет, речь, слово 2; д) воля: хотение; е) чувство: блаженство, восторг, веселье, любовь 17, отрада 2, радость, страданье, скорбь 2, страх 3, тоска, томленье, трепет, ярость; ж) нравственность: вера, грех, грешник, соблазн, скверна. Всего 51 словоупотребление.
  3. Человек общественный: а) поселение: град (= город), село; б) иерархия: вождь 2, господин; в) семья: брат 2, жених, сестра 2; г) дружба: гость 2, друг 4, милый 2, поспешник; д) общение: беседа, величание, встреча 3, свидание 3, разлука 4; верность, измена, клятва 2, милость, обман, охрана; е) хозяйство: сокровище; ж) право: беззаконница, запрет 3, оковы 2; з) война: Александры, бой, конница; и) религия: бес, вечерня, кумир, молитва, рай 3, серафим; к) искусство: соната, хор. Всего 58 словоупотреблений.

VII. Человек деятельный: а) борение, дело, подвиг, призыв; искатель, плакальщик, пытатель; б) возврат 2, лёт, плавание, путь 8, шаг; вожатый 3, путник, скиталец; в) засада, победа, преграда; воин 2, пленный; г) дар 3; д) лобзание, объятие, поцелуй, прикосновение. Всего 41 словоупотребление.

VIII. Вещи: а) дом, здание, келья, комната, коридор, крылья, ограда 2, сад 2, сень 2, ступень; б) врата, дверь 2, окно, оконце, порог 2; в) дорога, мост; костыль, посох, челнок, якорь; г) костер, печь, свеча 5; д) веретено, весы, кудель, молот, ярмо; зеркало 4, рожок, сосуд, стекло 4, цепь 2, чаша; е) броня, знамя, копье 2, латы 5, меч 7, нож, стрела, тетива, труба 3; ж) кадило, колокол, ладан 2, лампада 2, риза2; з) венец, венок, кольцо 2, наряд, перстень, плащ, риза1 2; и) книга, страница, строка. Всего 91 словоупотребление.

Функциональный тезаурус (числа — номера стихотворений по порядку; «142» = дважды упоминается в стихотворении № 14):

А). Общие понятия: 1) благая сила: око 5, любовь 6, (рука 6), свет 17; 2) злая сила: бес 14, тьма 17; 3) судьба: судьба 22, жребий 16, [сестры 10, веретено 10, кудель 10], страницы 2, [река 2, капли 2]; пленный 2, оковы 2, 5; 4) мера: мера 4, вес 4; весы 3; сотня 14; без конца 13; 5) время: грядущее 15, 8 (свет 8), прошлое 15 [сосуд 15, потонувшие сокровища 2], день 16, час 16, минуты 13, до зари 13, 222, утра 112. Всего 37 словоупотреблений.

Б). Лица. Ба). «Я»: 1) человек телесный: силы 6, хромец 6; мученье 25, рана 22, кровь 222, (струею 22); 2) внешность: рука 13, палец 13, 15, спина 16; шаги 5; 3) духовный мир: душа 4, дух 14, 17, сердце 1, 7, 11, 12, 13, 172, 183, 212, 22, 24 (чаща 17, алмаз 17, 19), грудь 14, 21, 22, жилы 14, [крылья 5, 8]; 4) Ощущения: взор 2, 15, глаз 2, 6, 17, 19 (облак 6), слух 17, ухо 2. Всего 120 словоупотреблений;

Бб). «Ты»: 0) друг 3, 12, 13, поспешник 4, [посох 4, путь]; гость 112, путник 11; вожатый 10, 132, вождь 14, 16, господин 16, воин 14, 15, жених 12, [серафим 14]; милый 182; 1) человек телесный: силы 17, слабость 17, тело 24, кровь 24, дыханье 24, [воск 24, пурпур 24, роза 24, вода 24, воздух 242]; 2) внешность: черты 11, 13, лик 42, 15, лицо 11, 13, 152 (сияние 13), [молния 15]; око 20, 21 (блеск 20), глаз 4, 16 (свет 16), взор 15 [струя 15]; уста 8, 15 (огонь 15), губы 12, 21; чело 21, плечи 12, крылья 12, рука 12, 13, пальцы 8, нога 10, 12, 15, стопа 10; прикосновение 8; 2а) атрибуты: броня 16, латы 10, 12, 13, 16, 20 (блистанье 10, блеск 16); меч 15 (радуга 15), копье 15, конь 15, клеймо 12; ризы 21, сиянье 21, 24, странный наряд 7. Всего 48 словоупотреблений;

Бв). «Мы»: 5) эмоции: любовь 3, 42, 5, 11, 12, 16, 173, 183, 19, 252 [воды 4, водопад 4, родник 4, ярмо 12, струя 17, кровь 17, розы 17, горение 8, огонь 19, пламя 19, пламень 22, пожар 24, саламандры 19], покой 4, веселье 22, радость 21, отрада 1, 23, восторг 21, блаженство 14 [рана 14], лёт 17, объятия 3, поцелуй 3; томленье 6, тоска 1, скорбь 4, 5, [бремя 5], страх 5, 6, 8, трепет 7, тень (на челе) 21, страданье 25, слеза 4, плакальщик 2; 6) воля: хотение 8, [якорь 23]; борение 8, пытатель 2, искатель 2; 7) ум: мысль 3, обман 9, загадка 7, сомненье 16, 17, [пламень 17]; 8) речь: лепет 7, слово 11, 23, речь 7, беседа 11, молчание 8, голос 20, язык 22, 25, взор 13, рука 25; 9) дело: дело 3; 10) нравственность: грешник 4, грех 14 [жало 14, риза 14], соблазн 14, скверна 5; 11) общество, общение: сестра 3, брат 3, 7; знаки милости 16, лобзание 14, величание 8, клятва 8, 15, верность 15, [цепи 19, 24, мост 19, оконце 19, планета 19, земля 19, день 19, ночь 19], перстень 13, кольцо 13, 15; измена 25, разделение 8; 12) религия: вера 5, подвиг 5, молитва 23, вечерня 5, ладан 23, кадило 23, дым 23, пещеры 5; земной кумир 12; 13) искусство: книга 16, строки 16; песня 8, пенье 16, 252, хоры 8, соната 20 (звуки 20). Всего 50 словоупотреблений.

В). Событие: 1) срок: срок 2, время 5, 17, пора 11, лето господне 11, год 11, день 93, 11 (белый камень 11), час 9 [алмаз 9, блеск 9, венец 9, тень 9, узор 9, черта 9, сень 9, сосна 9, холм 9, утро 9, полдень 9, вечер 9]; сигнал 2, петух 17, труба 22, 21, колокол 21, свет 9 (туман 9); 2) встреча: встреча 12, 7, свидание 1, 17, 25, призыв 17 (звуки 17); 2а) дар: дар 13, 162, зеркало 13, 152, 16, стекло 132, 15 (день 13); тень 13, образ 16, двойник 16; 3) путь: путь 6, 7, 14, 19, 21, 232, дорога 24, коридор 13, ступень 13, без возврата 7, 13, [плаванье 25, пролив 25]; скиталец 13; костыли 6 (други 6), дорожный рожок 22, дорожный плащ 21; 4) препятствие: преграда 23, разлука 21, 25, запрет 24, 252; река 13, 19, поток 13, пучина 13, воды 13, волны 13, 15, глубина 15, (челнок 13); темнота 13, небосвод 13; огонь 15, пламенный простор 15, огненное море 15, [купина 15]; ярость 13, смерть 13, гибель 13; 4а) борьба: беда 18, засада 18, охрана 14, бой 10, удар 16, (гром 10); меч 11, 183, 22, 23, стрелы 24, тетива 11, копье 10, знамя 10, конница 10 (беззаконница 10), молот 19, костер 25, нож 25; победы 11, [Александры 19]; 5) Цель: конец 19, берег 24, холмы 13, куст 13, роза 13, 183, страна иная 13, дали 7, свет 7; порог 6, 7, врата 7, сад 62, рай 6, 9, 22, небесный град 23. Всего 140 словоупотреблений.

Г). Окружение: 1) ближнее: здание 1, дом 11, сень 11, крыльцо 11, комната 1, келья 1; ограда 202, стекла 1, окно 3, дверь 32, круг 12, свет 12; печи 3, ладан 1, ризы 1, золото 1, лампада 4, 20, свеча 12, 3, 7, 20, свет (свечей) 11, 20; 2) дальнее: мир 19, дали 22, день 22, май 2, свет 2, 10, цвет 2, тень 2, тишина 10; небо 152, солнце 2, 21, звезды 4, сумрак 21, облако 21, дуновение 8, влага 18; села 13, поле 10, луг 2, цветы 2, 10 (венок 10), хмель 10, птицы 2 (пенье 2); 3) в целом: мир 5, внешний мир 12, здешние страны 9; время 8, 19, тление 8, прах 8, [мертвый 14, могила 14]; холод 1, лед 1, 4, снег 1. Всего 69 словоупотреблений.

Разница между двумя картинами очевидна. Не говоря уже о том, что в функциональном тезаурусе слова день, тень и им подобные дифференцируются по значениям и расходятся в разные рубрики, можно заметить, например, как разделяются слова стекло (синоним окна и синоним зеркала), взор (мой взор — элемент душевной жизни человека, твой взор — элемент внешности человека), рука (к кому… мне руки протянуть; целую руки твои; рукою крепкой Любовь меня взяла), как перемещаются слова крылья (не часть птичьего организма, а символ человеческой душевной силы — ср. заглавие известной повести Кузмина), камень (белым камнем отмечен этот день), дым (дым и так идет из кадила), пещера (я подвиг великой веры свершить готов, когда призовешь в пещеры). Понятно, что такая рубрикация точнее передает интуитивное восприятие этих слов в кузминском тексте. В словосочетаниях типа блеск очей; из уст его огонь; стекала кровь струею и т. п. слова блеск, огонь, струя, следуя за главными, попадают в семантический разряд «человек телесный» (такие и подобные слова взяты в функциональном тезаурусе в круглые скобки). Наконец, слова, входящие в состав сравнений, метафор и пр., тоже относились к рубрике не по основному своему, а по переносному значению: мой друг прекрасен, как серафим; ты, как воск, окрашенный пурпуром, таешь; горит в груди блаженства рана (такие слова взяты в квадратные скобки). В рубриках «срок» и «судьба» половина словоупотреблений оказываются переносными. По существу, такие образы существуют в художественном мире произведения на особом положении — не как «основные», «реальные», а как «вспомогательные», «условные» (швейцара мимо он стрелой… — говорится об Онегине, но это не значит, что стрела входит в предметный мир «Евгения Онегина»), Иногда они разрастаются в целые картины и все же остаются вспомогательными (в стихотворении № 9 «Двойная тень дней прошлых и грядущих…» описание полуденной тени от сосен занимает половину стихотворения, и все-таки это лишь сравнение для основного образа роковой час); иногда получают самостоятельное развитие, и тогда граница между вспомогательными и основными образами становится трудно различима (во фразе «в моем сердце — роза любви» — роза несомненно была бы вспомогательна; но розы любви расцветающие видит глаз; из-за розы меч горящий блещет — здесь уже такой уверенности нет) — у символистов и потом у авангардистов это бывает чаще, у Кузмина (в «Сетях») сравнительно редко.

В результате таких сдвигов пропорции основных семантических полей в функциональном тезаурусе заметно меняются по сравнению с формальным. Сильно сокращаются разряды «вещи» и «природа»: и перстень, и ярмо, и цепь, и пламя, и роза, и планета оказываются лишь символами человеческих состояний и отношений. Сокращается также разряд «общие понятия»: много слов, обозначающих «время», переходит в рубрику «событие: срок», а много слов типа блеск, свет… — в рубрику «человек: внешность». За счет этого расширяются прежде всего разряды «лица» (на «человека духовного» по формальному тезаурусу приходилась одна десятая часть всех словоупотреблений, по функциональному — почти четверть) и «события». Если приравнять функциональный разряд «общие понятия» к одноименному формальному (I), «дальний мир» — к «природе» (II–III), «лица» — по рубрикам к «человеку телесному», «человеку духовному» и «человеку общественному» (IV, V, VI), «события» — к «человеку деятельному» (VII), а «ближний мир» — к «вещам» (VIII), то картина пропорций будет такая:

Можно отметить и еще некоторые любопытные подробности. К «я» относится 123 словоупотребления, к «ты» 84, общее соотношение 6:4.

Но по разряду «человек телесный» это соотношение оказывается 2: 8, а по разряду «человек духовный» — 9,5: 0,5; «я» в наших стихах раскрывается главным образом изнутри (что вполне естественно), а «ты» — извне (что уже менее предсказуемо: вполне возможны стихи, в которых поэт так вживается в «ты», что изображает его также преимущественно изнутри, — таков Пушкин в своих элегиях). В первом из трех циклов нашего материала отношение «я: ты» — 8:2, во втором — 3:7, в третьем — 7:3; из трех наслаивающихся образов «ты — гость», «ты — вожатый» и «ты — милый» наиболее детализованным оказывается второй. На разряды «окружение» и «общие понятия» в первом цикле приходится 35 % словоупотреблений, во втором — 20 %, в третьем — 10 %: поэт как бы старается вначале представить лиц и действие на фоне декораций, а потом оставляет эту заботу.

Главная, однако, разница в том, что по формальному тезаурусу нельзя было реконструировать исходную совокупность текстов, а по функциональному уже отчасти можно: «Миром правит Любовь, сила благая, бдящая и светлая; человек — пленник в оковах неведомой судьбы, но длй каждого наступает роковой срок, когда раздается сигнал и открывается путь к свету; вожатым на этом пути становится гость и друг, лицо его сияет, из уст его огонь, на плечах — латы; он вручает дар — зеркало со своим образом; человек предается ему клятвой верности, скрепленной лобзанием и перстнем, и тогда в нем, измученном, ожирает сердце, в него входит любовь, изгоняя страх и скорбь, суля восторг и блаженство…» и т. д. — такой почти механический пересказ функционального тезауруса связными фразами уже дает картину, довольно близко отражающую художественный мир данных стихотворений Кузмина. Можно даже пойти дальше, опираясь на кузминскую синонимику и на частотность его излюбленных слов: «Сердце трепещет и горит огнем в предощущении любви; час трубы настал, свет озаряет мне путь, глаз мой зорок и меч надежен, позабыты страхи; роза кажет мне дальний вход в райский сад, а ведет меня крепкая рука светлоликого вожатого в блеске лат», — такая развертка набора самых употребительных слов нашего тезауруса может считаться как бы пересказом ненаписанного стихотворения Кузмина из нашего раздела «Сетей».

Можно заметить, что предлагаемое описание мира по функциональному тезаурусу — «Миром правит Любовь…» и т. д. — напоминает импрессионистические характеристики вроде: «Мир Фета — это ночь, благоуханный сад, божественно льющаяся мелодия и переполненное любовью сердце…» Или: «В стихах Багрицкого веет вольность сурового моря и бескрайней степи, и этот ветер становится торжествующей бурей революции…» и т. п. (примеры условные). Это так; только те образные связи, которые в таких характеристиках угадывались наобум, здесь опираются на объективно установленные закономерности сочетаний образов по смежности в данном тексте. Точно так же ведь и формальный тезаурус: «положительные эмоции — столько-то словоупотреблений, отрицательные эмоции — столько-то» — восходит к импрессионистическим характеристикам вроде: «Любимое слово писателя НН — страх, листаем и видим: страх сдавил ему горло, липкий страх подползал к сердцу, страхами вставала уличная ночь…» (пример условный; такие приемы любил К. Чуковский). И там, и здесь наука делает одно и то же дело: объективными показателями подтверждает и уточняет (или опровергает) непосредственное интуитивное впечатление от текста.

Формальный тезаурус остается незаменим как средство межтекстового анализа (функциональный — как средство внутритекстового). Возьмем еще раз пропорции 8 разрядов формального тезауруса нашей части III «Сетей» и сравним их с теми же пропорциями в части IV «Сетей» («Александрийские песни», 690 словоупотреблений существительных):

Цифры подтверждают и уточняют интуитивное впечатление: мир «Александрийских песен» — более конкретный (вдвое ниже доля «общих категорий»), более вещественный (доля «вещей» — та же, но эти вещи предстают не как сравнения и метафоры для чего-то иного, а сами по себе), более живой (почти вдвое больше становится «живой природы»), более внешний («человек духовный» сокращается на треть, а «человек общественный» возрастает почти вдвое), более созерцательный («человек деятельный» заметно сокращается; кроме того, половину этого разряда в «Александрийских песнях» составляют названия профессий — угольщик, красильщик, танцовщица, воин, вор… — стоящие на грани разряда «человек общественный» и совершенно нехарактерные для части III). Подобное сопоставление функциональных тезаурусов вряд ли было бы возможно: функциональный тезаурус «Александрийских песен» (еще не составленный) имел бы, вероятно, слишком непохожий вид. Можно сказать, что формальный тезаурус показывает, как обогащается восприятие данного текста от запаса общеязыковых ассоциаций, накопившихся в результате знакомства со многими другими текстами; функциональный тезаурус, наоборот, показывает, как запас общеязыковых ассоциаций обогащается и обновляется спецификой данного нового текста. Формальный тезаурус позволяет сравнивать тексты по составу лексики внутри семантических гнезд; функциональный тезаурус — по структуре этих семантических гнезд.

Является ли рассматриваемая структура элементом идиостиля? Это зависит от того, какое содержание мы вкладываем в понятие «идиостиль». С одной стороны, нет: если идиостиль — это те явления языка, которые неминуемо присутствуют в речи автора, о чем бы в этой речи ни говорилось, то наш тезаурус охватывает не столько словесный, сколько образный уровень речи, т. е. именно специфику того, «о чем в ней говорится». С другой стороны, да: наш тезаурус — это картина нестандартных семантических связей, присущих не языку вообще, а только данному автору (произведению, группе произведений), и как таковая, по-видимому, имеет право называться идиостилем.

Для дальнейшего совершенствования техники составления функциональных тезаурусов представляются важными три направления.

Первое — самое очевидное: нужно расширять круг учитываемых слов — принимать к рассмотрению не только существительные, но и прилагательные (конечно, вокруг своих существительных), и глаголы (вокруг своих подлежащих и дополнений; собственно, такие рубрики, как «событие» или «человек деятельный», гораздо естественнее заполняются именно глаголами), и даже местоимения: уже при нашем первом подступе понадобилось выделить поля «я» и «ты», а какие тонкости допускает игра местоимениями в лирике, давно и блестяще показано Р. Якобсоном. Разумеется, при таком расширении круга слов еще больше расширится круг учитываемых словосочетаний.

Второе: нужно дифференцировать виды и степени межсловесных связей по смежности, лежащих в основе функционального тезауруса, — например, внутри словосочетания, внутри предложения, между смежными предложениями, внутри целого текста. (Для формального тезауруса аналогичную иерархию представляют связи между словами одной рубрики, одного разряда, одного класса — см. Исхакова, 1983). Мы попробовали выделить в нашем материале наиболее тесные связи — внутри словосочетания и внутри предложения: други-костыли, свет любви, любовь и скорбь, сердце, как чаша, сердце (точит) кровь, кровь (станет) водою, светом (развею) тьму, свет (горит) до утра, с пеньем (пойду) на костер. Таких связей в нашем тексте оказалось 162. Из них 94 сплетаются в одну большую группу (87 слов, 236 словоупотреблений: от любого из этих слов к любому можно перейти, сделав от 1 до 10 шагов по словосочетаниям — например, от посоха к молнии: посох (нужен) в пути, в пути (испытаешь) меч, меч сердце (прободал), сердца алмаз, Час, как алмаз, день и час, день (струился) из стекла, стекло (хранит) черты, (видишь) в чертах лицо, лицо как молния)-, 33 — в 12 малых групп по 3–10 слов (всего 53 слова, 90 словоупотреблений); 35 представлены одинокими парами слов (всего 70 слов, 75 словоупотреблений), т. е. из общего количества 285 слов (500 словоупотреблений) в тесные словосочетания входят 73 % (80 % словоупотреблений), в том числе в основной группе — 30 % (47 % словоупотреблений). Насколько такая степень словосочетательной связности текста является нормальной, повышенной или пониженной, — до обследования сравнительного материала сказать невозможно.

Наконец, третье: нужно расширять охватываемую группу текстов, сравнивая функциональный тезаурус одного стихотворения, цикла стихотворений, раздела в книге, целой книги, группы книг, всего творчества поэта. (Мы уже видели некоторые отличия в пропорциях функционального тезауруса трех циклов нашего материала.) Интересно, что среди рассматриваемых 25 стихотворений есть одно (№ 11), в котором собраны почти все основные рубрики нашего тезауруса (сердце, любовь, дом, гость, путник, срок, путь на борьбу и победы): при желании все остальные стихотворения можно вывести из этого.

«Лето господнее — благоприятно».

Всходит гость на высокое крыльцо.

Все откроется, что было непонятно.

Видишь в чертах его знакомое лицо?

Нам этот год пусть будет високосным,

Белым камнем отмечен этот день.

Все пройдет, что окажется наносным.

Сядет путник под сладостную сень.

Сердце вещее мудро веселится:

Знает, о, знает, что близится пора.

Гость надолго в доме поселится,

Свет горит до позднего утра.

Сладко вести полночные беседы.

Слышит любовь небесные слова.

Утром вместе пойдем мы на победы —

Меч будет остр, надежна тетива.

Составление тезаурусов отдельных стихотворений — прием, неоднократно используемый Ю. М. Лотманом в его анализах поэтического текста (Лотман, 1972). Его опыт показывает, что здесь часто оказывается важным самый широкий принцип рубрикации: «хорошее — плохое», причем и в положительном и в отрицательном поле могут объединяться слова из самых разных семантических разрядов. Можно предполагать, что по мере расширения материала от одного стихотворения к циклу и т. д. этот оценочный критерий рубрикации будет все более слабеть, а объективные все более выдвигаться, пока, наконец, в пределе — при максимальном охвате материала — функциональный тезаурус текста не сблизится и не сольется с формальным тезаурусом языка.

В заключение воспользуемся случаем для публикации одного неизданного текста — как бы в оправдание того, что материалом для описанных «словарных» методов исследования были взяты тексты именно Кузмина. Это — небольшое произведение, по-видимому, конца 1920-х годов, показывающее, что форма словаря (в данном случае — алфавитного) была не чужда художественным экспериментам самого Кузмина. Оно производит впечатление алфавитного указателя характерной топики собственного творчества (раннего и позднего), составленного самим поэтом. Алфавитный принцип организации текста в поэзии известен еще с ветхозаветных псалмов, в прозе применялся гораздо реже. Здесь ассоциации напрашиваются не столько с литературными аналогами, сколько с изобразительным искусством («Азбука» Бенуа), или, что еще интереснее, с кинематографом: последовательность сменяющихся картин напоминает смену кадров. Это, может быть, не случайно: интерес Кузмина к кинематографу засвидетельствован (не говоря о мелких реминисценциях) циклом 1924 г. «Новый Гуль» и несохранившейся драмой «Смерть Нерона», план которой (ЦГАЛИ) показывает чередование сцен из римской истории и из современной жизни, близко напоминающее гриффитовскую «Нетерпимость».

https://www.e-reading.club/chapter.php/1023938/48/Gasparov_-_Izbrannye_stati.html

https://www.e-reading.club/book.php?book=1023938

Psychology, psychological help, psychotherapy, registered psychotherapist, depression, anxiety, panic attacks, MVA, anger management, online therapy, consulting, Canada, Toronto, Russian, Психология, психологическая помощь, психотерапия, психотерапевт, депрессия, тревожность, панические атаки , проявление гнева, насилие, консультирование, коучинг, скайп, онлайн, Канада, Торонто, русский язык, английский язык, когнитивная терапия, НЛП, медитация, психолингвистика.